FAQ (Часто задаваемые вопросы)

5. И что, выздоровевшие дети могут вести полноценную жизнь? Или они остаются глубокими инвалидами?

Практически все выздоровевшие дети умственно полноценны, а во многих случаях и физически. Они могут учиться, общаться с другими детьми, заниматься спортом, а по достижении взрослого возраста -- работать, заводить семьи, рожать детей.

Конечно, нередки и случаи серьезных осложнений после тяжелого лечения -- например, проблемы со зрением, с почками, с опорно-двигательной системой, с репродуктивным здоровьем. Но в целом нельзя сказать, что все дети, перенесшие рак, так и останутся тяжелобольными на всю жизнь. Более того, при правильном и своевременном лечении со значительной частью осложнений можно справиться.

6. Но почему же тогда лейкозы и лимфомы у взрослых лечатся намного хуже?

Современные протоколы противоракового лечения очень тяжело переносятся. Если в детстве и юности организм может пережить такое лечение и восстановиться, то в зрелом и пожилом возрасте шансы снижаются. А при использовании других протоколов и результаты хуже.

7. Посмотрел благотворительные сайты, где призывают помогать онкобольным детям. А там -- десятки фотографий погибших. Где же хваленые 80% или хотя бы 50% выживающих?

На благотворительные сайты обычно попадают не те дети, у которых лечение проходит относительно благополучно, а те, кто находится в наиболее сложном положении. Без активной помощи доноров и спонсоров их шансы выжить были бы совсем малы. А так часть из них удается спасти. А некоторых погибших можно было бы спасти, но только если бы помощь подоспела вовремя.

Кроме того, здесь есть и психологический момент. Умерших видно сразу. А выжившего больного еще много лет не решаются назвать здоровым -- отчасти даже из суеверных соображений.

8. Как понять, велики ли шансы на выживание у конкретного ребенка, которому я хочу помочь?

Точно предсказать ход заболевания не возьмется никто. Известны случаи, когда выживали, казалось бы, совершенно безнадежные больные; известны и случаи гибели относительно "благополучных" детей. Тем не менее некоторые оценки можно делать. Например, в случае лейкемии многое зависит от типа лейкоза, общего состояния организма, наличия осложнений, быстроты вхождения в ремиссию и т.п. Если же речь идет об опухоли того или иного органа, то шансы больного зависят от ее типа, стадии и локализации.

В целом выживаемость при остром лимфобластном лейкозе составляет в хороших клиниках до 80%, при большинстве лимфом -- до 85-90%, при лимфогранулематозе -- свыше 90%, при почечной опухоли Вилмса -- до 75%, при остеогенной саркоме и саркоме Юинга -- порядка 60% и т.п. В то же время есть и виды рака, при которых обычно прогноз плохой.

Квалифицированный вывод о шансах того или иного конкретного пациента, разумеется, может сделать только врач.

9. А почему обычно просят о помощи детям, лежащим в больницах Киева, Москвы, Санкт-Петербурга? Это богатые города, пусть сами и решают свои проблемы, а реально нуждаются, небось, только региональные больницы?

Именно в Москву, Петербург или Киев едут из регионов самые тяжелые больные, которым невозможно оказать помощь на местах. В частности, Российская детская клиническая больница (РДКБ) в Москве, Охмадит и Институт онкологии в Киеве -- фактически больницы не для москвичей, а для иногородних, причем многие пациенты -- из очень нуждающихся и социально незащищенных семей.

Московские и петербургские центры могут оказывать детям помощь на самом современном уровне. Некоторые процедуры (в частности, пересадка костного мозга) выполняются только там. В Киеве пересвдка делается только в Охмадит.

Но даже в этих больницах часто не хватает нужных лекарств или оборудования. И всегда не хватает донорской крови.

Разумеется, Вы правы в том, что региональные больницы очень нуждаются. И есть надежда, что программы помощи им также будут развиваться. Первые примеры уже есть.

10. Зачем используются такие тяжелые схемы лечения? Не лучше ли обратиться к опыту траволечения, народной медицины или гомеопатии?

Нет, не лучше. Достоверных случаев излечения от рака "альтернативными" методами мы не знаем. Когда говорят о таких случаях, то может идти речь либо о неверно установленном первоначальном диагнозе, либо о спонтанной (т.е. самопроизвольной) ремиссии опухоли -- это редко, но случается.

Напротив, известно много случаев, когда именно отказ от химиотерапии и облучения в пользу альтернативных методов приводил к гибели больного.

Если бы альтернативные методы реально работали, то лейкоз не считался бы смертельным заболеванием и до введения современных методов терапии. А ведь на самом деле до их внедрения умирало более 95% заболевших.

11. Что это за пресловутая "трансплантация костного мозга" и почему на ее осуществление просят таких бешеных денег?

Трансплантация костного мозга (ТКМ) -- метод лечения, позволяющий в ряде случаев излечивать наиболее тяжелые формы онкозаболеваний (например, лейкозов и лимфом), а также других болезней -- апластической анемии, врожденных иммуннодефицитов, наследственных болезней обмена веществ и т.п. Так как ТКМ переносится тяжело и сопряжена с большим риском, то она обычно применяется тогда, когда другие способы обеспечить выздоровление почему-либо оказываются невозможными.

Существуют различные виды ТКМ: аутотрансплантация (после специальной обработки человеку вводят его собственные клетки) и аллогенная (от донора). В свою очередь, донор может быть родственным (обычно брат или сестра, существенно реже -- один из родителей) или неродственным.

В случаях, когда нужна аллогенная трансплантация, необходимо найти донора, чей костный мозг будет наилучшим образом "совместим" с организмом больного. Если среди родственников такого человека нет, то нужно искать неродственного донора в международных регистрах. За это приходится платить. Процедура поиска донора, его активации и транспортировки костного мозга обходится в 17-25 тысяч долларов.

Сама операция не слишком сложна. Но очень сложным моментом является "ведение" больного до и после операции, когда он после сильнейшей химиотерапии находится в тяжелом состоянии и беззащитен перед любой инфекцией. Необходимы многочисленные лекарства, расходные материалы. Это все тоже стоит денег, особенно в случае появления инфекционных осложнений.

Реально операция ТКМ обходится в десятки тысяч долларов (одна из оценок -- 60-80 тысяч), и далеко не вся эта сумма предоставляется бюджетом. Поэтому почти всегда необходима спонсорская помощь.

В то же время уже сейчас в России и Украине эти операции ежегодно спасают десятки детей. К сожалению, их делают только в трех российских клиниках и одной украинской (ОХМАДИТ).

12. А почему связываются с зарубежными регистрами доноров костного мозга -- неужели в России (Украине) своих нет? И могу ли я стать в России донором костного мозга, если захочу?

К сожалению, в России и Украине до сих пор фактически нет программы донорства костного мозга. Нет своего регистра доноров костного мозга, нет и государственных мер по его созданию. Нет и банка пуповинной крови (которая тоже может успешно применяться для трансплантаций). Прим: В Украине такой банк есть и не один, но там всё крайне дорого, да и позаботиться о пуповинной крови можно только при рождении ребенка Российские и украинские граждане могут стать донорами костного мозга, если речь идет о пересадке близкому родственнику (родственная трансплантация). Пока это практически единственная возможность, но мы надеемся, что ситуация изменится.

13. Опасно ли донорство костного мозга для самого донора?

Донорство само по себе не опасно и не чревато неблагоприятными последствиями для здоровья. Довольно быстро происходит полное восстановление организма.

Однако надо помнить, что взятие костного мозга -- ответственная процедура, необходим аккуратный и внимательный подход, как и при любом оперативном вмешательстве.

14. Я слышал, что в России и Украине детям химиотерапию оплачивает государство. Зачем же тогда нужны спонсорские деньги на лечение?

Далеко не всегда и не все необходимые препараты есть в больницах.

В частности, например, часто требуются большие расходы на современные противогрибковые препараты и антибиотики, позволяющие справляться с тяжелыми инфекционными осложнениями (поскольку при химиотерапии иммунная защита организма резко слабеет, проблема инфекций является одной из основных). Их обычно приходится покупать на свои деньги -- или же на спонсорские, если своих средств нет.

Не оплачивается бюджетом целый ряд анализов и исследований (например, компьютерная томография). Не оплачивается заметная часть расходов на трансплантацию костного мозга.

За время лечения и постоянного ухода за ребенком семья зачастую беднеет настолько, что не остается денег не только на лекарства, но даже на повседневные бытовые нужды.

15. Почему часто просят деньги на очень дорогие лекарства, если известны более дешевые аналоги?

Врачи-онкологи не имеют привычки назначать дорогие лекарства, если есть возможность обойтись дешевыми. Но такая возможность есть не всегда.

Так, например, очень дороги современные лекарства, позволяющие справиться с грибковыми осложнениями (амбизом, кансидас, вифенд). Да, есть намного более дешевые противогрибковые средства. Но они существенно менее эффективны, и грибы часто оказываются к ним устойчивыми. Кроме того, некоторые из них токсичны для печени или почек. А дешевые аналоги известных препаратов, т.н. дженерики (например, индийского производства), существенно хуже фирменных лекарств по эффективности и степени очистки. В ситуации, когда ребенок находится между жизнью и смертью, их применение может стать фатальным.

То же самое можно сказать, в частности, и про современные антибиотики, используемые для борьбы с бактериальными осложнениями.

16. А почему родители больных детей не попробуют сами оплатить лечение, продав свою квартиру или обменяв ее на худшую?

Часто так и происходит -- люди продают все, что можно продать, включая жилье. Но этот выход не всем доступен.

Во-первых, если семья приехала на лечение из обнищавшего маленького городка или из деревни (достаточно стандартная ситуация), то стоимости квартиры или частного дома даже близко не хватит на лечение. А бывают и семьи из общежитий, из коммуналок, из аварийных домов.

Во-вторых, если продать квартиру, то после окончания лечения надо думать об оплате съемного жилья. А семья к этому времени часто оказывается в таком материальном положении, что еле-еле наскребает на питание. Если же речь идет об одинокой матери или одиноком отце с ребенком (не секрет, что семьи с больными детьми часто распадаются), то они могут оказаться вообще без средств к существованию, кроме мизерных пенсий, т.к. взрослый из-за необходимости постоянного ухода за ребенком теряет работу.

В-третьих, на совсем ветхое жилье меняться нельзя, поскольку пребывание в нем смертельно опасно для ребенка с пониженным иммунитетом. Из-за простуд и, что хуже всего, из-за грибка.

Есть и другие трудности. Иными словами, продажа или обмен квартиры -- это возможный выход только для относительно благополучных семей, живущих в крупных городах. А остальные ищут помощи у благотворителей.

17. А почему лечение детей не оплачивают местные бюджеты? Почему не попробовать обратиться в местное управление здравоохранения, к губернатору, к президенту, наконец?

Определенная целевая помощь от властей есть. Скажем, в ряде случаев местное здравоохранение дает часть денег. Или, например, при направлении на зарубежное лечение по жизненным показаниям (определявшимся специальной комиссией) Минздрав одно время оплачивал две трети суммы. Но, как показывает опыт, добиться полной оплаты дорогого лечения практически невозможно.

Средства, которые государство и местные бюджеты готовы выделить на оплату лечения тяжелобольных, в любом случае недостаточны. И просьбы выделить дополнительную крупную сумму на какого-то одного ребенка, как правило, признаются нецелесообразными.

Что касается чиновников высокого ранга, то обращения к ним почти всегда безуспешны.

18. Почему иногда собираются деньги на лечение ребенка за границей? Что, нельзя лечить у нас?

Уровень лечения детских онкозаболеваний в Украине и России достаточно высок. И бывают случаи, когда лечение за границей не дает существенных преимуществ по сравнению с отечественным. В то же время бывают и такие случаи, когда оно жизненно необходимо.

Иногда в зарубежных клиниках действительно намного лучшие результаты по какому-то конкретному заболеванию.

А чаще причины носят "организационный" характер. Возможностей российских клиник просто не хватает на всех. Наиболее сложные случаи можно лечить в очень небольшом числе больниц, и количество коек в соответствующих отделениях на порядок меньше требуемого.

Приведем один пример. В России всего три клиники делают трансплантацию костного мозга (у нас вообще - одна и безумно переполнена), туда большая очередь. Значит, если ребенку нужно сделать операцию срочно (а ТКМ часто требует срочности, поскольку необходимо успеть ее сделать до рецидива), в течение полутора-двух месяцев, то можно просто не успеть. Такие случаи в России были -- ребенок, которому уже были собраны деньги для пересадки и найден донор, погибал в ожидании операции. В то же время, например, в Германии подходящих клиник гораздо больше. Но на лечение в Германии нужны деньги.

19. Почему некоторые сайты продолжают собирать деньги на того или иного "тяжелого" больного даже тогда, когда шансов у него совсем мало?

Можно назвать случаи, когда даже наиболее тяжелые больные выздоравливали после упорного лечения. Если врачи считают, что хотя бы небольшие шансы есть и что лечение необходимо продолжать, то оно должно быть продолжено.

Кроме того, для ребенка и для его семьи очень важно, что их не бросают даже в самом тяжелом положении, что их поддерживают до конца. Многие родители, потерявшие детей, говорили, что именно мысль об этой поддержке не давала им упасть духом.

Разумеется, долг авторов благотворительных сайтов -- своевременно информировать о состоянии больных и не скрывать печальные новости.