Семь мифов о благотворительности

Миф номер два: Благотворительные фонды создаются для того, чтобы отмывать деньги и уходить от налогов.

К сожалению, происхождение этого мифа основано не только на мнительности наших сограждан, но и на вполне конкретных фактах. То, что в стране процветает тотальное воровство, известно еще со времен Карамзина, однако не стоит забывать, что речь, в том случае, когда имеет место воровство, фактически идет о нарушении действующего законодательства. Не приходит же нам в голову, на основании того, что у нас украли в автобусе кошелек, считать ворами поголовно всех пассажиров этого автобуса. А с благотворительностью как-то обидно: кто-то своровал, а под подозрение попали все. И отмыться теперь крайне сложно.
Что касается системного воровства, то есть воровства у государства. Во-первых, легально списывать налоги на благотворительность не позволяет существующий Налоговый кодекс. Невозможно скинуть на счет детского дома только сумму налогов и при этом ничего не потерять из прибыли. И вообще, не бывает такой благотворительности, при которой человек отдает, не отдавая. Попытка передать в детские дома «Газель» бракованных игрушек по принципу «все равно выбрасывать» – не в счет: она к благотворительности как к идее отношения не имеет.
Что до деятельности благотворительных фондов и организаций, подозреваемых в воровстве у граждан, то все то же действующее законодательство обязывает их ежегодно публиковать отчет о своей деятельности. Как правило, если фонд работает на принципах честности и открытости, он по собственной инициативе делает это гораздо чаще, – вся его финансовая документация абсолютно прозрачна, и любой жертвователь может увидеть, куда пошли его деньги, и, при желании, проверить лично.

Миф номер три: Настоящая благотворительность должна быть анонимной.

Есть точка зрения, основанная, в том числе, на Евангелии, что правая рука не должна знать, что делает левая, и потому каждый, кто хочет признания за свои благие дела, неискренен в своих порывах и корыстен. Есть, конечно, такие люди, которым нравится быть хорошими и получать благодарность за свои деяния, но речь тут не о них, а о тех, кто помогает искренне, коих, все-таки, по счастью, большинство.
Чем больше шума поднимается в стране вокруг темы благотворительной деятельности, тем весомее становится в обществе роль третьего сектора. Здесь появляются персоналии, структуры, известные реальными делами, к которым начинают прислушиваться, которые начинают влиять на ситуацию. Этих людей трудно чем-нибудь испугать, на них трудно нажать, ими трудно управлять. Они, как правило, ничего не просят для себя и привыкли решать свои проблемы сами. Как можно на них надавить? Только лишив возможности заниматься своим делом. Это сложно сделать в лоб (нельзя же и вправду запретить помогать больным детям). Значит, остается очернить их, найти скрытые мотивы, неблаговидные предлоги, лишить их возможности быть публичными фигурами и значит играть свою роль в общественной жизни.
Надо ли отвечать на вопрос – кому это удобно? Кому не дают покоя люди, всерьез занимающиеся социальной сферой? Тому, кто эту деятельность имитирует, тому, кто бледно выглядит перед лицом реальных дел. А таких имитаторов, кстати, не очень-то анонимных, у нас хватает, и на государственном поле, и на общественном.
Почему мы готовы обвинить публичных людей, занимающихся благотворительностью, в личном пиаре, но при этом редко задумываемся, сколько нужно мужества, чтобы своим именем гарантировать честность расходования собранных общими усилиями средств? Эти люди, на самом деле, очень сильно подставляются, – будь они хоть сто раз честны, обязательно найдется какой-нибудь злопыхатель, который захочет облить их грязью по причинам весьма далеким от предмета их благотворительной деятельности. Многие не сохраняют анонимность только потому, что именно их известность помогает решать поставленную задачу максимально эффективно. И это касается не только массовых акций, когда они обеспечивают «кредит доверия». Умирающая от рака десятилетняя девочка, которая мечтает увидеть своего поп-кумира, от его визита в ее больничную палату получает заряд жизненных сил, сопоставимый с действием мощного лекарства. Подобного рода помощь трудно оказать анонимно. И даже у противников попсы как жанра вряд ли найдутся аргументы против. В данном случае, здоровье ребенка важнее его музыкальных пристрастий. Будет он жив – воспитывайте у него хороший вкус сколько угодно.
Желание конкретного человека оказать адресную помощь и при этом остаться неназванным – достойно уважения как позиция (он действительно делает это не ради общественного признания, а по сугубо личным мотивам), но, если мы хотим не только разово помочь, но и привлечь внимание общества и государства к социальным проблемам, решать их молча никак не получится. Да простится мне подобное сравнение, – но и Иисус был публичной фигурой.

Миф номер четыре: Если уж помогать, то только напрямую, а не через фонды и общественные организации.

Действующие, а не липовые благотворительные организации создаются для того, чтобы благотворительная деятельность была максимально эффективной. Не затем, чтобы присвоить поступающие от граждан деньги, а затем, чтобы они пригодились наилучшим образом именно тому, кому они важнее всего.
Когда случилась трагедия в Беслане, было собрано огромное количество денежных средств, большая часть из которых была потрачена в рекордно короткие сроки. Было куплено много прекрасного медицинского оборудования, было оплачено дорогостоящее лечение, большие суммы пострадавшие получили на руки. Все это было очень важно, но матери, потерявшей ребенка, необходима не столько материальная помощь, сколько длительная психологическая поддержка специалистов, которую, безусловно, не могут обеспечить ни частные лица, ни коммерческие организации, жертвующие деньги. Здесь нужно участие профессионалов, и подобные программы помощи надо готовить, последовательно проводить и осуществлять их мониторинг. Это может сделать только организация или структура, для которой подобный вид деятельности является основным. Поэтому в подобных случаях благотворительные организации включаются в процесс, – и не с корыстной целью поучаствовать в освоении денежных потоков, а исключительно исходя из интересов объекта помощи.
Теперь непосредственно о людях, для которых благотворительность является основным видом деятельности. Если человек работает в этой области на постоянной основе, а речь идет именно о работе, то он естественно должен как-то решать вопрос обеспечения своего собственного существования. Далеко не все могут себе позволить работать бесплатно. На благотворительную деятельность не должно существовать монополии неработающих жен богатых мужей, – ею должен заниматься тот, кто к ней в наибольшей степени склонен и кто в ней наиболее компетентен.
Возникает закономерный вопрос: где взять деньги? По уставу, благотворительная организация имеет право тратить на свои административные расходы, в том числе на зарплату сотрудников, не более 20% от получаемых ею средств, но если речь идет о целевых благотворительных взносах, то они все доходят до благополучателя в 100% объеме. Иными словами, человек, внесший в кассу фонда 100 000 рублей на лекарства для тяжело больного ребенка, может не бояться, что 20 000 из них пойдут на аренду офиса или зарплату секретаря. Эти затраты покрываются из грантов и целевых пожертвований на административные расходы. И, как уже говорилось, вся структура бюджета подобного фонда отражена в ежегодно публикуемом отчете.
Поэтому вопрос «А как я могу убедиться в том, что моя помощь дошла по назначению?», в сущности, имеет очень простой ответ. Все зависит только от готовности самого человека потратить некоторое время на то, чтобы проследить путь своей помощи. Самый простой способ убедиться в том, что все поступило по назначению – это оказывать помощь непосредственно и самостоятельно. Но если человек перечисляет в детский дом деньги на покупку для детей обуви, а потом не едет туда проверять, как обстоят дела, а вместо этого сидит и терзается сомнениями, то выхода из этого тупика нет, и отнюдь не возведенное в систему воровство в детских домах тому виной, – это просто персональный невроз.
Более того, людям с ранимой психикой имеет смысл быть готовыми к тому, что и личная адресная помощь далеко не гарантирует, что она непременно придется ко двору. Понятно, что, если принести денег родителям больного малыша, вряд ли они потратят их на что-либо иное, кроме как на его лечение, а вот если, например, подарить детдомовскому ребенку новую куртку, то нет никакой гарантии, что он не толкнет ее на местном рынке и не купит себе на вырученные деньги сигарет. И сделать тут ничего нельзя, это, что называется, профессиональные риски.
Что касается перевода средств на счета различных благотворительных фондов, то внутреннее спокойствие благотворителя это вопрос его внутренней психологической стабильности. Не в смысле «я свое доброе дело сделал, а как они...

...там моими деньгами распорядятся, это уже на их совести». К счастью у нас достаточно людей и организаций, которые свою репутацию заработали честно. Если Вы сознательно приняли решение действовать через посредника в лице фонда и при этом хотите спать спокойно, то, решив доверять, имеет смысл доверять. В противном случае есть риск нажить язву желудка.

Миф номер пять: Благотворительностью занимаются только те, кто замаливает грехи.

Скажем более корректно. Благотворительностью занимаются, в том числе, и те, кто замаливает грехи. Но опять-таки не стоит всех под одну гребенку. Действительно, часто бывает так, что человек, совершая добрый поступок, руководствуется не только, и не столько стремлением что-то для кого-то сделать, сколько желанием получить за это своего рода индульгенцию. Однако далеко не всегда это происходит потому, что он в жизни совершил что-то неблаговидное; по принципу «согрешил – покаюсь, украл – церковь построю». Просто человек в рамках своих личных взаиморасчетов с вселенной совершает позитивный посыл просто потому, что его жизнь сложилась более успешно, чем у кого-то другого. Здесь нет темы вины за то, что ему живется лучше, он рассматривает свою возможность помочь не как долг, а как жизненную удачу.

Миф номер шесть: Благотворительность в обществе существует только потому, что государство не справляется со своими прямыми обязанностями.

К сожалению, в настоящее время некоммерческие организации и добровольцы действительно вынуждены своей деятельностью во многом дублировать функции государства: оплачивать дорогостоящее лечение тяжело больным, ремонтировать протекающие крыши в детских домах, помогать малообеспеченным семьям и т.д. и т.п. Однако даже если предположить, что случится чудо и наше государство окажется в силах разом решить все эти проблемы, благотворительность все равно не умрет.
Благотворительная деятельность имеет отношение не столько к государству, сколько к гражданскому обществу. В идеале, она охватывает те сферы жизни, которые государству, как любой системе, недоступны. Государство может обеспечить больного ребенка редкими и дорогими лекарствами, но оно не может сидеть рядом с ним на кровати и держать его за руку, когда ему больно и страшно от химиотерапии. Это можем только мы, люди.

Миф номер семь: Благотворительность воспитывает потребительство.

Такое возможно. Однако, в конечном итоге, все зависит от того, какие формы она принимает. Если задаривать детдомовских детей конфетами и подарками, то нечего удивляться, что они скоро к этому привыкнут, и любое Ваше появление в детском доме будут приветствовать вопросом: «А что Вы нам привезли?»
Продуманная, системная благотворительность реализует принцип «помоги и научи». Волшебная формулировка «не только накорми рыбой, но дай удочку и научи ею пользоваться» растиражирована во всех пособиях по благотворительности, и лучше пока не сказал никто. Грамотная благотворительность предоставляет не только помощь в экстренных случаях, но дает умения и навыки, способствует самостоятельности благополучателя в решении его проблем.

Это далеко не все мифы, которые существуют вокруг темы благотворительности. Но, если мы поборемся хотя бы с этими, уже будет неплохо. Сумеем принести больше пользы.

Татьяна Тульчинская – директор благотворительного фонда помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас».